Вольфрамовая нить Катя Гордон Сборник стихотворений Катя Гордон Вольфрамовая нить ThankYou.ru: Катя Гордон «Вольфрамовая нить» Сборник стихотворений Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет! «Земля остыла…» Земля остыла… Дерево у дома Осунулось по-зимнему знакомо: опали листья, краска со ствола дождями смылась, в землю утекла. И мы сидим в печальном ожиданье — С ненужным снегом долгого свиданья… Ты тоже стал осенним и угрюмым — Корабль тонет — мы глядим из трюма — И думаем: помогут ли нам впредь — Морозную печаль преодолеть. Настали городские непогоды, — Ждать снова лета, цвета и свободы — И удивляться, что не так давно — У дома желтым дерево цвело. «Я не знаю как было…» Я не знаю как было: учебники врут во благо — Нашим новым вождям и новому цвету флага — По чернилам, поплывшим от слез, и по каске с дырой от пули Не узнать: кто по Родине больше плакал. Мало искренних, невероятно мало… Поднимают не флаги, а опахала — Но меня научили однажды в детстве Не шататься по улицам с кем попало. Я не знаю как было — я чувствую время сердцем — На fm волнах и на мегагерц — это наши идут — никуда не деться. Это нОвый день! «Только время покажет…» Только время покажет… Но время покажет спину. И не будет ни правых, ни левых — одна дорога. Судят лучших — но судят всегда строго — Я прошу об одном: чтобы ты меня не покинул. Чтобы ты как прежде, пока кричат и плюются — Чашкой с чаем звенел по утрам о блюдце. «Отрывать от сердца лепестки…» Отрывать от сердца лепестки По ветру бросать их на удачу — Ты не думай я не часто плачу. Просто небо давит на виски Серыми холодными руками — Горько слезы лить, проситься к маме. Не бояться снова полюбить — Будто чудо, Божье провиденье — и небесное узреть свеченье — Там, где лишь вольфрамовая нить. И растратиться, до тла сгореть… Кто-то скажет глупо и нелепо — Только тот, кого не любит небо — Ощущает под ногами твердь «Ты вызвал меня на дуэль…» Ты вызвал меня на дуэль — объясняться поздно. В руках твоих — револьвер, в моих — рифмованный воздух. Ты очень боишься погибнуть — я сердцем чую — Как птицы в меня ворвутся стальные пули И ты отомстишь за всех, кто тебя обманет — и каяться в три церквы, да на землю к маме. Со мною непросто жить — слишком много знаю — Но будет и мой черед стрелять, умирая. И в самый висок и в суть — разрывая кожу — Сорвутся — войдут — вползут — полоснут как ножик — Слова словно лава, смола — не отмыть водою — Ты трус — потому убил — да и Бог с тобою «Бесполезно доказывать истину…» Бесполезно доказывать истину Всем дороже. Просто рано еще и бессмысленно — Чуть попозже. Ты не думай, я не робею — Мне не до драки Прав кто громче и кто подлее — и Канделаки. И оплавятся лица воском — Остынут снегом. И окажется слишком поздно Быть человеком. «Будут дни спокойнее, темнее…» Будут дни спокойнее, темнее — С ветками-тропинками в окне. От людей собака озвереет — Хвост прижмет испуганно к земле. Осень сменит смех на шепот листьев — Захворает тот, кто был завистлив. Будут дни — не те, что мы мечтали — Слишком тихие, без приключений — В ожиданье по весне проталин, теплых дней и мартовской капели. Мы не вспомним, что друг друга любим — Что-то продадим и что-то купим. Будет слишком просто и привычно — Смиримся, притерпимся, забудем. Ровный пульс и быстрый ритм столичный — Однотипные картинки буден. Я скажу сейчас, пока беспечны, В настоящем дне святом и летнем: "Я люблю тебя всегда, навечно беззаветно…" «Станет слишком ясной с утренним лучом…» Станет слишком ясной с утренним лучом Неприличность тела с жирностью волос, Неумело слепленных в маленький пучок. А под вечер рюмки и холодный нос В поисках блаженства за воротничок. Нелоялен трепет и нелеп порыв В малогабаритном сумрачном аду. Я уйду на утро посмотреть залив И, залюбовавшись, больше не приду. «Как лепестки случайной, дикой розы…» Как лепестки случайной, дикой розы — Дни падают на землю, не спеша — И все сложнее душу удержать — В зеленом стебле… «Ты говоришь не принимать всерьез…» Ты говоришь не принимать всерьез… и принимать полезные пилюли, Которые ускорят рост волос и успокоят, если обманули — Советуешь не думать о дурном, молиться каждый вечер перед сном. Я слушаю тебя — и я люблю, твою почти шаманскую заботу — Твой быт блаженный по календарю и над душой без устали работу Но я себя бесстрашием губя, молюсь чтоб Ангел защитил ТЕБЯ. «Из газетных обрывков соткут серый саван …»      Аксенову Из газетных обрывков соткут серый саван И до первого ливня оставят… Остынет Воспаленный закат для неправых и правых И читать неглубокое опостылит. Будто в храм возвратиться в незряшные буквы — Замолить все грехи за буздумные речи… Поломалась стрела у ненужного лука. Вот и умер писатель. Живите беспечно! «Чем дальше, тем меньше мне хочется вслух…»      Д. Черному Чем дальше, тем меньше мне хочется вслух… Рожденья не будет — гони повитух — В голодные белые руки — не выплеснут жизнь через муки. Останется эхо — далекий мотив — Повстанец остынет словам супротив — Наденет пальто потеплее — чтоб руки не сильно алели. В толпе задохнется бессмертный огонь — Мы вряд ли друг друга узнаем с тобой — Разгонит бастующих ливень — жизнь сделает нас молчаливей. Ладонь Я не помню ничего: только линии ладони — Кто-то очень посторонний дал тепла мне своего — Руку дал. На белой коже — дюжина была дорожек — «Тише — тише — осторожней — и не бойся никого». То ли вечер — то ли утро — было холодно, как-будто Металлические двери и железные замки… Я рыдала, что не верю ни в любовь, ни в камасутру — Он жалел прикосновеньем чудодейственной руки. Мы сидели на скамейке — у воды… Унылый лебедь — Городское наважденье — два подрезанных крыла — Два случайных человека — бабочки в осеннем небе — Он жалел как мог чужого, я открылась как могла. «Столько похожих рож…» Столько похожих рож: Инкубаторные, ей Богу. И один на другого похож, Да еще и шагают в ногу. Да еще и мечты простые — Сыто жить пока тела не остыли. Да и мое лицо стало часто напоминать мне Это страшное рыло толпы, а не лик моей милой матери. Не плачь Не плачь… я знаю: в параллельном мире Мы не расстались, а живем с тобой Под самой крышей в маленькой квартире И окна занавешены листвой. Без адских мук и благодати Бога — Мы счастливы и надо нам не много Поезд Время странное… будто мы стоим на обрыве — Разговариваем, чемоданы в руках, смеемся — Будто поезд — и мы поедем и не сорвемся — Ну а если не поезд, то спас жилеты и крылья… Или вот иконка — ну чем не средство от хвори — По-зо-ло-чен-ная… — а значит народ доволен. Все курлычут, гулят как малые дети — Через зубы плюют и бросают бычки с платформы — А за нами стеною безликие люди в форме — В камуфлированных костюмах смерти. А пока голосуем! «Пускай отменят плацкарты! Чтобы чай бесплатно и чтобы белье из шелка! — Надоела нам ситцевая дешевка — Голосуем за могу куриную и за карты! — А того сумасшедшего, что кричит и плачет — Уберите отсюда — он портит нам жизнь — подальше!» Словно время пришло только радоваться и бояться Мы стоим на обрыве — не можем остановиться — Говорить ни о чем — и смотреть на пустые лица — Вот и поезд пришел… расступитесь, братцы. «Я пишу на чеках, на салфетках…» Я пишу на чеках, на салфетках — На ладони — только это редко — руки мыть — предсмертные заметки, Тем кто смотрит на меня из клетки. Или я на них… Стальные прутья… Говорят у власти снова Путин — И легко других перешагнуть им — говорят… А я пишу и плачу — Много строк пустых и многозначных Дни свои шагреневые трачу Получая три плевка на сдачу. А Венеция уйдет под воду — И найдется новый вождь народу. И ладони мы отмоем содой — От стихов никчемных про свободу «Я ведь умею многое…» Я ведь умею многое… сдачи дать вырезать — выкинуть — уничтожить — свое забрать. Я проиграть могу, но поутру встать — холодной водой умыться — опять начать. Расставить по полкам книги, собрать листы — Раны на пальцах, осколки собрав, простить. Я не могу одного: убивай и бей — Бояться я не умею как битый зверь — Прятаться, пятиться в угол, пощады ждать. Пугает меня одно, что умрет мать. А остальное виньетки и кружева Старость и бедность — чушь, если мать жива. Так что пугать не стоит — не ровен час — Мне надоест терпеть — напугаю вас. «Жить прошлым больно и легко…» Жить прошлым больно и легко — сворачивается молоко — Ребенок смотрит безучастно на армию учителей — Ему твердят, что жизнь прекрасна, а он мечтает голубей Гонять по лабиринтам улиц, пернатой суетой любуясь. Жить прошлым больно. Но пора, жизнь тратить с ночи до утра — На быт бессмысленный и скучный — с ним только память неразлучна — Сидит как голубь на плече — и бьются колко и беззвучно — Мечты из выцветших времен: не стал, не умер, не влюблен. Жить прошлым легче, чем насущным: в нем прятаться, как под столом, Когда чужими полон дом и все твердят о том, что будет — Из мальчика и этих буден, кем станет он и что потом… и слезы сдерживать с трудом. И только после станет ясно — что в настоящем жизнь прекрасна — И будущих удач милей — тот всполох крыльев голубей. Шарлатаны Мы много врем, что завтра и однажды мы встретимся и будем неразлучны, что просто год какой-то невезучий, и все нехорошо и все неважно, что будет все немыслимо прекрасно: стол с белым полотном под облаками — мы будем счастье с веток рвать руками, смеяться и не думать о напрасном. Мы будем безмятежны и свободны — и делать только то, что нам угодно. Все сочиняем… и воруем время — как ягоды с чужого огорода, Мы прячемся от правды и народа — И проживаем наши дни не с теми, не так… ………и собирая крылья в кокон не верим и не доверяем Богу. Но ничего не будет… только память: и радость, не случившись станет прошлым — наш мир придуманный кривым и пошлым — И ничего нам не дадут исправить. Так мы подохнем, ожидая манны… Все будет хорошо. Мы шарлатаны. Посторонний Так любят только тех, кто никогда не будет рядом ни в беде, ни в счастье. Остынет в сердце память как вода. Останется полоска на запястье от детского конька… Под толщей льда — как под бутылочным стеклянным небом печаль уснет как сом… Но тех кто никогда ни другом ни приятелем нам не был так любят… И не выдумать тепла, не отогреть на окнах свет ладонью — Был день один… и больше никогда. Так любят очень близких посторонних. «К мне приходили разные…» К мне приходили разные этой ночью. Одни хотели раздеть, а другие снимали порчу. Одни обещали много, но нож был заточен, дом обесточен и в темноте колко… острее в бок…  и злые глаза под челкой. Они приходили по-очереди и скопом ломались, ломали о сердце тупые копья толпились в квартире, как дети в моей утробе — Хотели боли как вурдалаки крови. А я молчала — разговор повод — Разжечь их животный неутолимый голод У них ведь большое пустое брюхо От уха до уха. Война за занавесками За окном война — а ты о занавесках — Мне не интересно о цветах — Мне уже давно не интересно — хлам и прах. Циферблаты, стрелки — невозможно — Время посчитать и просчитать — За окном война — и все что можно: убивать. Все проходит Все проходит… Остаются те же чашки, те же блюдца. Та же теплая вода из под крана в никуда. Как из детства занавески над окном на толстой леске, Бабочки оконный прах вянет в марлевых тисках. Все пройдет… Пройдут соседи, под окном чужие дети. Будущим счастливым бредя, ты пройдешь, махнув рукой. На трамвае, мотоцикле или на велосипеде — Ты уедешь… Все проходит, до свиданья, дорогой. То, что куплено случайно: не пройдет как ни печально — Только те, кто изначально оставались навсегда — Умирают и уходят — одеваясь по погоде — так задумано в природе. До свиданья дорогой. Я как в поезде бетонном — люди машут мне с перронов — Чай горячий — пес бродячий — безнадега и покой. Забудь Кто виноват? Не важно. Если напротив дом Бессмысленно многоэтажный и небо лежит на нем Спальное небо районов — солнца желток вареный. Кто виноват? Безразлично, если окно в бетон. Масла кирпич и спички, заплесневелый батон. Ссадина, снег соленый, лысые ветки клена. Кто виноват? Поверь мне… Этот вопрос ни к чему Глухие соседские двери. Лестничное недоверие… Неважно. Никто. Забудь. Все к дождю Все к дождю… мокрые флаги не так врут — Дальше ливень — ботинки с убитых солдат и рожать. Слишком чувствую остро-и выстрела не избежать — И лежать. Дальше дождь. Похоронят и после убьют. Все к дождю. Сплетни, подписи — море чернил — Зэки или менты — в мокрой пыли не разглядеть — Я хотела не видеть, но я разучилась хотеть — Ты был тоже к дождю, а не к радости и любви. Это самая верная из народных примет — Все к дождю — и других оправданий нет. Останется Останется не жизнь, а только миг… Не истина, а разговор пустой, И воздух, переполненный листвой, Немыслимо, до одури густой… Останется движение, не путь, Лицо одно из тысячи других… Останется не самый лучший стих И тихий звук далекий и морской. Останется счастливый полу — день Мой друг за книгой, кошка и карниз Незримых птиц усталый пересвист, Мой тихий миг, до странного простой. Божья Я легка… Тяжело быть легкой Чернопятной божьей коровкой, Если сверху твоя рука. Если снизу твоя рука… И сквозь пальцы тугие нити Мира полного странных событий. По наитию, не от прыти, Я ползу на закат. Не держи… Отпусти… Но рядом Будь со мною на небе закатном. И кто знает: однажды с неба Принесу тебе счастья и хлеба. Уходим Мы уходим. Закрываем окна — занавески от дождей промокнут — От дождей и слез и кривотолков — мы не ждем, что недруги замолкнут. Закрываем двери на засовы, чтобы кто-то отпирал их снова — Удивлялся радости и боли и цветам, ожившим на обоях. Мы выносим мусор и выносим… мебель обветшалую как осень Чтобы кто-то вероломный зажил в мире том, что был недавно нашим. Мы уходим в никуда и в вечность, постигая счастья быстротечность. Пыль ладонью на ходу стираем — мы уходим, будто умираем. Сны Ночью приходят сны — короткие и чужие — Будто они спешат, будто они не мне — Будто они давно все за меня решили — И намекают вскользь о предстоящем дне. Сны как врачи больниц — скучных невыносимо — Лечащие врачи — мыслящие о своем. Тем, кто красиво жил и умирать красиво — Мне же до самых дней — капли да мумие. Мне же чужие сны — глупые полунамеки — Карты моих миров с улицею одной. Разве бывает иначе — нежели одиноко — Разве возможно быть, если не быть собой?.. Все Разве это расставанье? Мы давно в пути. Просто двери, чемоданы, улицей идти — Руку поднимать и крылья — желтое такси.. Мы давно с тобой простились — нечего просить. Просто действие, движенье, странная игра И перронное кокетство, что давно пора. Время кончилось и слезы, чайник закипел — Запоздалое прощанье разобщенных тел. Разожми кулак и память выдохни легко — Уплывая, боль коснется острым плавником, И исчезнет, раствориться… ……………………Сохраним слова и не будем, расставаясь, в щеку целовать. Город Ты хочешь в мой город? Не надо: здесь хрупкие сны как крылья у бабочек, сеть ледяной паутины; обыденна ложь, воровство будто щедрость невинно; и невыносимо далеко до новой весны. Здесь быстро идти, и ползти в алой лаве машин, меняя часы на скупое движенье по кругу. Все перемешалось, нас не отличить друг от друга. Писатели, дети и мерзнущие алкаши. Здесь каждый глоток надо вырвать у душных домов. Пройти через улицы, преодолеть турникеты и похоронить вместе с Лениным вечное лето, свободу и мертвое чувство по кличке Любовь К тебе навсегда? Невозможно… тебе ли не знать: Не мне океан и покой под листвой винограда… И я потеряю тебя в эпицентре бетонного ада… Мой город для тех, кто совсем не боится терять. «Из-под снега клюква…» Из-под снега клюква… Холодно и кисло Ярко-красный бисер с белоснежной юбки. Отрывала, мерзла… Целое лукошко… Капли крови барса — одинокой кошки… Отзывалось эхо. Лес стоял недвижим. По следам гадала: выжил иль не выжил? Меж деревьев темных барс бредет устало… Пожалела кошку — плакать перестала… «Ничего не будет…» Ничего не будет… ничего: Скатерть уберут и снег растает. И никто под утро не узнает, Странного секрета моего. Будут мыть тарелки и бокалы, Сокрушаться: «Сколько недоели!» И пройдут ненужные недели — С той поры как нас с тобой не стало. «Там — вояки…» Там — вояки. Они так боятся войны, Что не жить нам пока не умрем ни к чему и бесславно. Наша кровь запечется под утро, темнея как лава — На унылых просторах бесстыдной страны. В этих лозунгах ложь, в этих праздниках страх и унынье Войско поют, поет рыжевласая ведьма — Золотые слова рассыпаются звонкою медью Мы на линии фронта и наши ладони без линий. Ради сытого дня, ради этой неправедной драки Поднимайте смелее трехцветные рваные флаги!